По вечерам Медведь пропадал на кухне. Алевтина Макаровна делала заготовки на зиму, а он помогал.
Девочка злилась:
— Третий вечер сижу совсем одна! Оставил меня ради банки варенья! Вот уйду ночевать к Роберту — будешь знать!
Медведь задрал голову и посмотрел на потолок, словно мог увидеть, как на верхнем этаже папаша Роберта сидит у лампы с газетой, а сам Роберт на полу тренирует щенка.
— Не уходи, — сказал он девочке, — остался только один таз яблок. Зато варенье будет вкусное.
И когда этот последний таз кончился, он принес девочке трехлитровую банку. В ней, в янтарном жидком огне плавали, словно маленькие красные субмарины, райские яблочки. Сверху банка была закрыта вощеной бумагой и перевязана шпагатом, чтобы яблочки не превратились в птиц и не упорхнули.
— Ну вот, — сказала девочка недовольно, — оно такое красивое! Как его есть?
Девочка злилась:
— Третий вечер сижу совсем одна! Оставил меня ради банки варенья! Вот уйду ночевать к Роберту — будешь знать!
Медведь задрал голову и посмотрел на потолок, словно мог увидеть, как на верхнем этаже папаша Роберта сидит у лампы с газетой, а сам Роберт на полу тренирует щенка.
— Не уходи, — сказал он девочке, — остался только один таз яблок. Зато варенье будет вкусное.
И когда этот последний таз кончился, он принес девочке трехлитровую банку. В ней, в янтарном жидком огне плавали, словно маленькие красные субмарины, райские яблочки. Сверху банка была закрыта вощеной бумагой и перевязана шпагатом, чтобы яблочки не превратились в птиц и не упорхнули.
— Ну вот, — сказала девочка недовольно, — оно такое красивое! Как его есть?